- Кто там, в костюме пирата? Видишь, Эмми? Вид довольно решительный, но впалая грудь не производит впечатления мужественности, правда? Не спасают даже подкладные

плечи, — Мэри хихикнула, но все же примиряющее заметила:

- Но в черной маске, впрочем, он выглядит весьма романтично. А знаешь, этот господин в одежде, должной изображать то ли купальную простыню, то ли римскую тогу, не спускает с тебя глаз!

- Мэри! — укоризненно покачала головой Эмми, — Этот господин требует к себе всяческого почтения уже за то, что берет меня в жены без приданого.

- О, Господи, да в его возрасте следует еще приплачивать девицам за то, что они позволяют просто стоять рядом с ними. О приданом же не стоит даже интересоваться! Неприлично в его возрасте интересоваться приданым.

- Он и приплачивает, — пробормотала Эмми, — Он платит титулом и всем, что он дает. Ведь сестре баронессы значительно легче будет найти приличную партию.

- Может, стоило бы поинтересоваться, хочу ли я найти приличную партию! - раздраженно огрызнулась Мэри, — Если приличная партия означает продажу молодой девушки старому борову, то мне она не нужна! Я пойду в гувернантки.

- Тебе и не придется продавать себя старому… гм.

- Ну уж, конечно. Хватит и твоего замужества, да? Вопрос в том, хочу ли я принимать такую жертву от тебя.

- Довольно, дорогая, прекратим эти глупые разговоры. Завтра, как только станет известно о моей помолвке, вокруг тебя соберется приятная компания. И совсем не старики, — Эмми постаралась улыбнуться как можно убедительнее, но Мэри ответила кислой гримаской, — Молодой Бичем пригласил тебя на кадриль? Я танцую с лордом Эверилом.

- Танцуй, танцуй, пока эта противная жаба не проглотила тебя как муху…

Сестры разошлись готовиться к кадрили. Бал-маскарад устраивала их благодетельница леди Черуэл, поэтому считалось, что это позволяет двум молодым незамужним девицам на нем появиться. Барон Эверил согласился, что под его присмотром их присутствие вполне допустимо. Завтра, когда в газетах появится объявление о помолвке, он станет официальным женихом мисс Эмили Смитсон. Ну что ж, он надеялся, что получит то, на что и рассчитывал: рачительную хозяйку в дом, мачеху, которую примут его три дочери, и, как венец желаний, — послушную жену, которая родит ему сына и наследника вместо погибшего так глупо Эдуарда. Барон взял пальчики девушки и поднес к губам. Ему показалось, что они слегка дрожат. Конечно, это в порядке вещей, — подумал он самодовольно, — Эмми волнуется из-за предстоящих перемен в жизни. Ничего, она должна быстро привыкнуть и всему научиться. Он не будет к ней слишком требователен. Ну конечно, он будет снисходительным мужем. Хотя, Эмми не так молода, двадцать три года — это уже почти старая дева, и она, как старшая дочь, вела дом отца, вдовца священника из небольшого прихода вблизи имения графини Черуэл. Да, она будет прекрасной женой и матерью. Барон посмотрел на девушку, которую вел в танце, и довольно скривил губы в улыбке.

И чего он улыбается! - угрюмо подумала Эмми, переходя от партнера к партнеру в движениях кадрили. С улыбкой он больше похож на жабу. Маска не скрывала большой тонкогубый рот и складки двойного подбородка. Эмми отвела глаза от жениха и быстро пробежала взглядом вдоль танцующих, разыскивая сестру. Ага, вот она, танцует в паре с Бичемом, молоденькая жизнерадостная и хорошенькая Мэри Смитсон. Надо бы присмотреть ей подходящего кандидата в мужья, молодого, обеспеченного и неглупого. Какого хотелось бы иметь самой… Хватит, Эмми, сразу все получить невозможно, — строго одернула она себя, приседая в реверансе перед партнером.

Стоя у колонны, Эмми поджидала Мэри. Вот прозвучали последние такты, и после поклонов танцоры стали расходиться по залу, смешавшись в пеструю толпу. Остановившиеся перед ней дамы в масках, обшитых золотой тесьмой, и ярких платьях, должных означать костюмы пастушек, но весьма отдаленно похожих на них, закрыли обзор своими шляпками с массой перьев, цветов и лент. Они кокетничали, шутливо хлопали веерами по плечам трех кавалеров в костюмах то ли разбойников, то ли пиратов, которые все как один были одеты в широкополые черные шляпы с перьями и красные платки, прикрывающие левый глаз, словно они одновременно окривели при Трафальгаре. Кавалеры весело смеялись, переговариваясь, и подшучивали над пастушками. Похоже, сдвигаться в сторону они не собирались, и Эмми попыталась выглянуть из-за их спин, проклиная свой маленький рост, но разглядела только смутное движение в зале.

- Если бы мы были в Бостоне, я приподнял бы вас над толпой, но тут, боюсь, такое с молоденькой леди делать не полагается, — прозвучал за спиной мужской голос с акцентом жителя бывших колоний. Эмми посмотрела через плечо на стоявшего в тени колонны молодого человека и чуть улыбнулась с благодарностью. Он был как раз из тех, на кого Эмми запретила себе смотреть из чувства самосохранения. Знакомство с ним не принесло бы ей ничего хорошего. Стройные, скромно одетые, обаятельные, не имеющие второго подбородка и титула, они вызывали у Эмми досаду тем, что не могли решить все ее проблемы, а потому были живым напоминанием того, что она никогда не будет иметь. Поэтому Эмми отвернулась, решая, успеет ли протолкаться вперед до того, как начнется следующий танец, на который Мэри тоже имела приглашение. Пожалуй, стоило остаться у этой колонны и терпеливо ждать перерыва на ужин, на который ее поведет барон Эверил. Эмми вдруг представила, как после свадьбы каждый день будет сидеть за столом напротив барона… Эта перспектива окончательно испортила ей настроение. Эмми так погрузилась в невеселые мысли, что очнулась лишь от легкого прикосновения, услышав совсем рядом тот же американский акцент:

- Вы не согласились бы составить мне компанию за ужином, мисс? — Эмми вздрогнула и от удивления резко втянула воздух, приподняв брови, однако не подняла глаз выше шейного платка говорившего. — Я сделал что-то не то? Скажите мне, иначе я так и не научусь вести себя как следует, — вкрадчиво заявил он и пояснил: — Боюсь, я в юности невнимательно слушал наставления отца.

- Мы не представлены, сударь, поэтому, даже если бы я имела желание… — начала говорить Эмми тоном гувернантки, поучающей малыша.

- Если бы я был вам представлен, вы отказали бы мне? — удивленно и как-то весело переспросил он.

- Боюсь, что так. Простите, — твердо подтвердила Эмми и отвернулась совсем.

- Но это не оттого, что я приехал из Америки? — не отставал он.

- У меня есть и более серьезные причины отказать вам, и главная из них — я помолвлена, — она подняла руку, пресекая попытку продолжить разговор, — Если бы нас представили, вас предупредили бы об этом.

-О! — воскликнул он в замешательстве, — Помолвка предписывает шарахаться от других мужчин?

Эмми не стала отвечать, потому что это неписанное правило ее тоже раздражало. Однако, если бы она могла выбирать, Эмми все равно предпочла бы общество барона, не поддаваясь соблазну примерить на себя чужие возможности. Она решила для себя, что не будет предаваться пустым мечтам. Завтра все изменится, приобретя определенность, назад пути не будет, и станет значительно легче справляться с внутренним протестом. «Я делаю это не только ради Мэри, снова попыталась убедить себя девушка, — я сама боюсь нищеты и зависимости. И я хочу мужа и детей. Гувернантки этого лишены» Эмми увидела идущего к ней барона и лучезарно улыбнулась.

Джон Чивер продолжал с интересом наблюдать за происходящим в зале. Маскарад был для него в новинку. Зрелище взрослых людей, изображавших из себя таинственных незнакомцев, скрытых под маской и нелепым костюмом, было бы забавнее, если бы он знал этих людей. Пока же они и без маски были для него незнакомцами. Ему придется скоро познакомиться со всеми, раз уж он приехал сюда, и будет жить среди них. Джону захотелось развернуться и купить билет на ближайший корабль домой. Но вся штука в том, что дома «там» у него теперь не было, и он ведь дал слово отцу... Джону так захотелось оказаться на верфи, или в своих конюшнях, или дома с отцом, в библиотеке, где они после смерти матери проводили вечера за стаканчиками виски, за разговорами, обсуждением текущих дел. Теперь все это позади. Надо начинать строить новую жизнь, как начал строить ее отец, приехав двадцать шесть лет назад с женой и годовалым сынишкой в неизвестную страну, про которую ходили разные слухи. Но страна, считающаяся в Англии совершенно дикой, приняла их доброжелательно и позволила построить себе обеспеченную уютную жизнь.

Если бы отец был жив, они вдвоем так же легко вернулись, чтобы начать все сначала на новом месте. Ну, положим — не сначала, вернулись бы судовладельцами с тысячными оборотами, торговыми связями и перспективами развития. Имя Чивер кое-что значило в Новом свете. Что оно значит здесь, Джону предстояло выяснить. На родственные связи он не надеялся, помня о крутом нраве деда, даже в адаптированной версии отца показавшегося ему грубияном и самодуром. Получив известие о смерти старшего брата, Томас Чивер решил вернуться в Англию, чтобы поддержать своего старого отца. Они много говорили об этом, покуривая у камина долгими зимними вечерами. Было решено, что Джон останется управлять делами в Бостоне, что устраивало всех. Джон не собирался кардинально менять свою жизнь в угоду старому упрямому деду. В Бостоне все было привычно с детства и налажено: его детище — верфи, его гордость — любимая конюшня, была Летти Магнусон, которая с радостью принимала его в удобное время без всяких обязательств семейной жизни. Впрочем, Джон был уверен, что все эти удобные мелочи можно найти и здесь. Вот отца уже не вернуть, эта утрата еще воспринималась свежей раной. Джон все время оглядывался, словно чуть позади его сопровождал отец, радуясь знакомым местам, знакомым людям, удивляясь переменам, которые они обязательно обсудят, вернувшись домой…

Джон остро ощущал свое одиночество, и это было новым для него чувством. Поэтому-то на балу, на который поверенный отца посоветовал ему пойти для первого знакомства с обществом, но соблюдая пока инкогнито, он решил найти хоть кого-то, кто поговорит с ним, составит компанию. Джон попытался завязать знакомство с безобидной на первый взгляд девушкой, которая ему понравилась спокойной манерой разговора в отличие от остальных девиц, щебечущих глупости и строивших ему глазки, даже не предполагая еще, кто он. Поверенный предупредил, что он сейчас станет предметом охоты и должен опасаться ситуаций, ведущих к вынужденному браку. Как только весть о появлении холостого Чивера распространится, ему нужно быть настороже. Это Джон понимал, в Бостоне он был отличной партией для девиц, но там он знал, как себя вести, а здесь все было пока так странно! Его первое знакомство со светом проходило вполне приемлемо, все были в масках, хотя ведь его и так никто не знал Это было странное чувство, словно он был невидимкой, дома такое просто было бы невозможно.

- Сэр? — Вопросительно посмотрел на него остановившийся рядом лакей и нервно сглотнул, не зная, как ему следует обратиться к гостю в простом суконном сюртуке и скромном галстуке без кружев и затейливых складочек, хотя именно так его и описали, — Милорд Чивер? — повторил он нелепое сочетание, обмирая от страха, что рассердил таким вольным обращением странного незнакомца.

- Да, я Чивер. И что?

- Вам сообщение, сэр. Милорд. Вам просили срочно передать записку.

Лакей поклонился и поспешил прочь, а Джон развернул письмо, досадливо поморщился и окинул взглядом зал. Ни одного знакомого лица. Не видно было даже той малышки, которая стояла рядом с ним у колонны. Должно быть, она дождалась своего жениха, и они сейчас наслаждаются ужином. А ему придется уйти и отправиться в неизвестность так скоро, без того, чтобы подготовиться и собраться с духом. Вперед, Чивер! Не трусь. Джон словно услышал добродушный смешок отца, вздохнул и вышел из зала.

Эмми сидела за столиком напротив барона Эверил и старалась не смотреть, как он методично отправляет в рот кусочки ростбифа. У нее аппетита не было, она пила вторую чашку чая и поглядывала на дверь, ожидая, когда же появится Мэри. Последний перед ужином танец она танцевала опять с молодым Бичемом, и Эмми это не нравилось. Слишком часто он вертелся вокруг Мэри. Бичем был третьим сыном и не имел никаких перспектив. Ради этого ли она, Эмми, идет на такую жертву? Она хмуро посмотрела на жениха, заметила ответный взгляд и улыбнулась.

- Не стоит ли нам уйти до того, как все снимут маски? Будет ли прилично, что мы с Мэри присутствуем на маскараде?

- Вы беспокоитесь о репутации и это похвально. Но завтра я намерен отправить в утренние газеты объявление и все поймут, что у вас незапятнанная репутация, иначе я не сделал бы этого.

Эмми взметнула ресницами, но тут же опустила глаза, надеясь, что не сильно раскраснелась и барон решит, что она покраснела от застенчивости, а не от гнева. «Иначе я не женился бы на вас!» Хорошо, что это не слышала Мэри! Уж она бы посмеялась над сестрой, которая всегда и так строго следила за их репутацией, что просто не давала жизни, а барон уверен, что только его желание получить молодую жену может обелить ее репутацию. Самодовольный осёл! Выругавшись про себя, Эмми несколько успокоилась и съела маленький сандвич с огурцом, который в декабре был деликатесом.

К ним подошел лакей и передал ей записку. Эмми почему-то вспомнился ее собеседник у колонны, но это было нелепо. Быстро развернув листок, она пробежала глазами по одной строчке и побледнела.

- Что случилось, дорогая? Кто вам пишет? — полюбопытствовал барон, и Эмми облизнула губы и выдавила улыбку.

- Это от Мэри. У нее опять заболела голова, как это часто бывает в духоте. Я должна найти леди Черуэл. Вы простите меня? Возможно, придется просидеть с сестрой всю ночь. Прошу вас, прежде, чем завтра что-нибудь предпринимать, справьтесь у леди Черуэл о нашем самочувствии. Мне хотелось бы встречать визитеров с поздравлениями в отличном виде. Вы понимаете меня? Я немного тщеславна, милорд! — и Эмми из последних сил послала барону вымученную улыбку.

В записке было сказано: «Эмми, дорогая, гони старого борова, потому что я уезжаю с Бичемом венчаться! Твоя далеко не крошка Мэри — в предчувствии счастья».

Дорога, ведущая на север — самая оживленная в зимнее время. Это не значит, что она круглосуточно полна молодых идиотов, стремящихся скорее попасть в Гретна-Грин. Просто она связывает север и юг, Англию и Шотландию, и если прошел сезон морских купаний и прочих летних забав в Брайтоне, наступает время к Рождеству навестить своих родственников в глубинке, значит — из Лондона прокатиться по северной дороге. Оживления добавляют любители зимней охоты. На северной дороге можно встретить самых неожиданных путешественников. Если бы завзятые лондонские сплетницы рискнули покинуть теплые гостиные и будуары ради скромной гостиной в дорожной гостинице на пути в Шотландию, и присмотреться к проезжающим, которые останавливаются сменить лошадей, съесть горячего супа, выпить рюмочку виски для того, чтобы согреться, и прихватить с собой в карету горячие грелки и прогретые кирпичи под ноги, они получили бы пищу для разговоров как минимум на год. Эмми Смитсон прекрасно понимала, чем рискует, появляясь без сопровождения в гостинице «Благородный олень» на дороге между Лутоном и Милтоном. Но проведя в карете половину ночи и почти весь день, она не могла ехать дальше, не остановившись в подходящем месте хотя бы на пару часов. Эмми понимала, что она рискует, но и так все, что она скрупулезно выстроила ради их с Мэри будущего, висит на волоске. Леди Черуэл согласилась скрывать их отсутствие до следующего вечера, значит, если она в ближайшее время не найдет Мэри, можно даже не возвращаться в Лондон, а прямиком ехать в ближайший крупный город и искать место гувернантки. Эмми вошла в гостиницу, стараясь держаться независимо, и заказала комнату, горячую воду, горячий ужин и свежих лошадей через два часа. Эмми очень хотелось принять ванну, но времени на это не было, она решила ехать вперед еще одну ночь, а там уж решить, что делать дальше. За этот день ее несколько раз обнадежили, что молодая пара проехала час, пол часа назад, только что — но увы, каждый раз это оказывались другие пары, едущие в самые разные места, одни только ехали в Гретна-Грин и умоляли не сообщать их опекунам, что она встретила их… Эмми быстро съела суп, отказалась от жаркого и попросила чаю, когда в зал вошел мужчина и потребовал лошадей, горячей еды и виски. Дверь была открыта и Эмми слышала, как хозяин забормотал, что свежих лошадей пока нет и следует подождать. Мужчина назвал место, куда он едет, и хозяин сменил тон и предложил располагаться в чистой комнате, где заканчивает ужинать одна только дама, а лошади тем временем найдутся. Статная моложавая хозяйка и две служанки ввели посетителя в комнату и принялись накрывать второй стол. Эмми, допив чай, повернулась к хозяину сообщить, что готова ехать и ждет только грелки и кирпичи, но заметила, что новый посетитель внимательно ее разглядывает. Эмми такое повышенное внимание оскорбляло, но путешествуя без сопровождения джентльменов, она и не могла рассчитывать на должное уважение. Хорошо, что пока ей не попался кто-нибудь из знакомых барона Эверила.

- А ведь мы с вами все-таки оказались вместе за ужином, мисс невеста! — американский акцент сразу напомнил Эмми, о чем речь, и она впервые открыто посмотрела на собеседника, которого отказывалась разглядывать на маскараде.

Это оказался энергичный и уверенный в себе молодой мужчина, ненамного старше ее. Фигура и немодная одежда выдавали человека, привыкшего работать, а не следовать прихотям света, но отличная дорогая обувь и ухоженные волосы говорили, что перед ней человек не простой. Он, должно быть, из владельцев этих новых фабрик или успешный торговец. Вот с таким мужем можно было бы прожить долго и счастливо, — тоскливо подумала Эмми. Кому-то повезет! И зачем отец взял с нее слово найти подходящих мужей им с Мэри! Сам-то он в молодости женился по большой любви на гувернантке младшей сестры, несмотря на скандал и проклятия отца. Родители прожили в счастливом браке, но отца, оказывается, все это время терзали угрызения совести, что его дочери уже будут по рождению на ступеньку ниже и исключены из общества следом за ним. Эмми впервые подумала, как это несправедливо! Мэри была моложе на целых пять лет, но оказалась умнее и решила свою судьбу сама. Но она ведь не давала слова умирающему отцу. Нет, она, Эмми, просто обязана сделать все и сдержать обещание. Ведь он старался, как мог, дать им соответствующее отличное воспитание. И все-таки Эмми впервые захотелось плюнуть на все обещания. И прекратить погоню за Мэри. Может, отцу хватило бы только ее удачного замужества? Пока ведь барон Эверил не отказался от своего предложения!..

- Да… И Вам снова не повезло! Я уже уезжаю. Прощайте, незнакомец! — Эмми мимолетом улыбнулась ему и направилась к выходу.

- Э-э-э, мисс… — хозяину было неловко обращаться к незнакомой одинокой даме и сообщать ей неприятные новости, но что делать? Хозяин из двоих путешественников уже выбрал, кому следует помочь. — Лошадей придется подождать. Отдохните, я приготовлю вам комнату, а завтра…

- Завтра? Но это будет поздно! — закричала Эмми, забыв про правила хорошего тона, — Вы обещали мне лошадей два часа назад! Я теряю время!

- Но мисс… Лошадей пока нет…

- Запрягайте моих старых лошадей, — Эмми попыталась сдержать отчаяние и отдать распоряжение твердым голосом, — они успели отдохнуть за два часа!

- За два часа лошадь не может восстановить силы, мисс. Я знаю это наверняка, — вступил в разговор мужчина и посмотрел на хозяина, — У вас только одна пара, приятель? Сложное положение. Дед умирает. Я не могу уступить вам, леди. Но вы можете поехать со мной до следующей гостиницы.

Эмма ошеломленно посмотрела на него, хозяин гостиницы тоже опешил: хотя это и решало проблему, но было сомнительно, что девушка согласится опрометчиво принять такое предложение. Однако Эмми было не до приличий. Если она не догонит Мэри, потеряется смысл ее жертвы. Она не решится на это замужество без серьезной причины. О, Боже, ну почему она должна принимать такие решения! Она устала быть сильной и думать сразу обо всем и за всех! Эмми почувствовала приближение истерики, и это несвойственное ей чувство полного отчаяния толкнуло ее на неожиданное решение.

- Я согласна, сэр! Я еду с вами до следующей гостиницы, где вы должны будете раздобыть мне лошадей, чтобы продолжить путь. Мне надо будет вернуться в Лондон.

- Но зачем же вы тогда едете дальше! — в один голос воскликнули удивленные мужчины, но Эмми подняла руку, пресекая расспросы, и вышла из комнаты. Ей необходимо было хоть немного побыть одной.

Первый час пути прошел в молчании. Девушка сидела в углу и смотрела в окошко, пока не стемнело. Лошади резво неслись вперед. Джон посматривал на спутницу, гадая, будет ли она так молчать всю дорогу. Он видел, что ее что-то беспокоит. Наконец он не выдержал.

- Мне кажется, что мы знакомы сто лет, но все же хотелось бы узнать ваше имя. Меня самого зовут Джон Чивер, я из Бостона, из Новой Англии . Это город на севере страны, севернее Нью-Йорка. А вы?

- Я англичанка. Эмили Смитсон.

- и куда же вы так спешите, Эмили Смитсон, могу я поинтересоваться? — спросил Джон, стараясь не выказывать своего любопытства.

Эмми ответила, и так получилось, что постепенно рассказала всю историю с замужеством… Джон не перебивал, но ему хотелось узнать, почему же было так важно выйти замуж за пожилого барона.

- Он хорош собой? Вы влюблены в вашего жениха?

Эмми даже поперхнулась и шире раскрыла глаза, глядя на этого иностранца, не понимающего, что такие вопросы неприличны.

- Я знаю только один пример брака по любви, мистер Чивер, и он не принес окружающим ничего хорошего. В свете нет браков по любви. Это неприлично.

-Вот как? Я не подозревал… Но я знаю второй пример брака по любви, который принес счастье семье, прожившей вместе почти двадцать лет. Моя мать умерла шесть лет назад. Отец обожал ее, я люблю как лучшую мать на свете. Они сделали счастливым мое детство и юность. Я безмерно благодарен отцу, рискнувшему жениться на гувернантке вопреки своим родным.

-Как! — всплеснула руками Эмми, — Вы тоже сын гувернантки! И так спокойно об этом говорите. В Англии этим обычно не хвастают. Впрочем, вам это может и не повредить, вполне возможно, в вашем кругу это не имеет значения. В нашем приходе маму любили и уважали. Но знатные соседи держались отчужденно. Папина родня нас не признавала. Только леди Черуэл решилась помочь нам с Мэри после смерти отца и вывела в свет, но не говорила никому, что мы ее родные племянницы. Это было так… унизительно, — прошептала Эмми и губы ее задрожали, — Мэри это возмущало. Но она совсем молодая и не умеет сдерживать чувства. Понимаете, если бы не слово, данное отцу, я ни за что не согласилась бы выйти замуж за барона! Я тоже с радостью стала бы гувернанткой. Это достойная работа. Вот только дети…

- А что дети? Они бывают невыносимыми, да? Но из такой семьи ведь можно уйти?

- Нет, я имею в виду своих детей. Замужних гувернанток не бывает, а я так хочу своих детей… Мне ведь уже двадцать три. У многих уже по двое детишек к этому времени. У меня никогда не будет своих детей, если я не выйду за барона замуж.

- Можно ведь выйти за другого? — предложил Джон Чивер, но Эмми замотала головой.

- Я бесприданница с подмоченной родословной. Незавидная партия. Так что молодые богатые и знатные красавцы не толпятся в очереди за моей рукой! — Эмми грустно улыбнулась, смаргивая влагу, навернувшуюся на глаза, — хорошо, что меня никто не увидел без сопровождения, особенно сейчас, в вашем обществе. Я рискую репутацией. О, Боже, избави меня и от этого несчастья!

- — Если нас обнаружат, я могу жениться на вас, — вырвалось у Джона, и он вдруг понял, что это не будет жертвой с его стороны.

Эмили ему все больше нравилась. Ему ведь надо будет когда-нибудь жениться? И лучше на этой мужественной и рассудительной малышке, чем на какой-нибудь девице, которую ему будет навязывать дед. А он обязательно это будет делать, как прежде пытался со своими сыновьями. Джон собирался действовать по примеру отца: ставить перед фактом. Девушка задремала, уткнувшись в подушку, которую он ей достал из-под сидения вместе с меховым одеялом. А Джон долго еще раздумывал, что его ожидает в недалеком будущем.

В Ковентри было несколько гостиниц, где могли остановиться проезжающие в Гретна-Грин. Они методично объехали все, хотя надежда была маленькой: здесь еще дорога не превратилась в единственную, представляя собой сеть, ведущих так или иначе на север дорог и дорожек. От Ковентри Джону надо было сворачивать на запад, а Эмми твердо решила вернуться в Лондон, к барону. И надо же было напоследок встретить шумную компанию охотников, среди которых было несколько знакомых с девицами Смитсон, леди Черуэл и бароном Эверил. Джон первым заметил любопытные взгляды, которые бросали на Эмми. Он хорошо представлял, что произойдет дальше. Если девушка вернется в Лондон, то рано или поздно ее настигнет волна сплетен, и не будет уже никого рядом, чтобы поддержать ее. Поэтому Джон сделал единственно правильное: он усилил эффект, приобняв расстроенную Эмми, и зашептал ей в ухо какую-то утешительную чепуху. Ему удалось даже рассмешить ее на глазах изумленных зрителей. Это был подходящий момент сообщить ей, что они обнаружены. Эмми глянула на них, все еще улыбаясь, и Джон тут же потащил ее к выходу. В карете он сразу сунул ей кусок пирога и кружку горячего чая, которую заранее заказал на всякий случай, уверенный, что Эмми не придет в голову даже поесть перед поездкой в Лондон. Теперь она поедет с ним, и если он хотел жениться на ней, надо было действовать быстро, не давая ей придумать очередную ссылку на обязательства перед папенькой.

Карета остановилась у деревенской церкви. Джон надеялся, что сумеет уговорить священника обвенчать их без оглашений, ссылаясь на свое американское гражданство и положение совершеннолетней сироты невесты. Но решающую роль сыграл довод о деньгах, которые пришлось бы платить в Гретна-Грин предприимчивым шотландцам, а теперь полученных честным английским священником, которому он, Джон Чивер, доверяет больше. Их обвенчали. Теперь предстоял последний отрезок пути к дому деда. Отец редко рассказывал Джону о доме своего детства, но всегда с нотками любви и тоски по утерянному навсегда. Эмми притихла, кутаясь в меховое одеяло, она все еще не пришла в себя после водоворота событий этого сумасшедшего утра. Единственной безвредной мыслью было сожаление о том, что свадьба ее была настолько скромной и поспешной, без красивого платья, цветов, подружек невесты, среди которых на первом месте должна была красоваться Мэри, без свадебного завтрака, а главное — без кольца, что Эмми начала думать об этом, не вспоминая о вине перед отцом за то, что его просьба не исполнена ни в одном пункте. Карета вьехала в заснеженный парк и так долго ехала по аллее среди старых дубов, что Джон засомневался, не дикий ли это лес, но вот деревья расступились перед сказочным сооружением, напоминающим дворец великанов. Несколько горящих факелов освещали массивные дубовые двери, покрытые бронзовыми заклепками и резьбой. Эмми со всхлипом втянула в себя холодный воздух и закашлялась. Джон сам был восхищен, хотя и был подготовлен рассказами отца. Логово Дракона — называл он этот дом. Двери распахнулись и их ввели в тепло огромного вестибюля. Кажется — их ожидали. Джон вручил онемевшую Эмми женщине в черном платье и белоснежном чепце и наказал позаботиться о его жене. Радостно заулыбавшись, та повела Эмми к лестнице, а его самого подхватил под руку старый дворецкий и провел в спальню , где на взбитых подушках лежал старик с массивной головой, увенчанной шапкой седых волос. «Старый лев, — мелькнуло в голове у Джона, — Старый Дракон в своем логове. При смерти, как же! пережив двух своих сыновей, он может пережить и его. Старик внимательно оглядел внука и заявил твердым голосом:

- Ну, что ж. Ты пошел в мою породу. Кровь видна. И чтобы улучшить ее, я женю тебя на дочери маркиза Рокмор. Завтра они приедут погостить и познакомиться.

Джон вложил в улыбку все обаяние, которое унаследовал от матери. Никогда он не был так счастлив стечением обстаятельств.

- Не выйдет, дедушка, — заявил он ликующе, — я уже женат.

Старик сдвинул густые седые брови, выглядел он при этом очень впечатляюще.

- На ком же?

Тут Джон заметил мелко дрожащую руку, прижатую к груди. Старику восемьдесят два года! И он решил, что месть — это недостойно. Дед сам вычислит со временем, кто такая Эмми.

- На племяннице графини Черуэл, Эмили Смитсон.

Дед удовлетворенно покивал головой и вдруг задремал с приоткрытым ртом. Джон на цыпочках вышел. Ожидавший его дворецкий провел в покои, принадлежавшие когда-то его отцу. Эмми сидела на стуле с прямой спинкой и смотрела на него испуганными глазами.

- Старик крепок как дуб, — сообщил Джон жизнерадостно, — так что герцогиней ты в ближайшее время не станешь! Хотя, кажется, я теперь вроде маркиза. Возблагодарим же Господа нашего за милости, — пропел он елейным голосом, чмокнул Эмми в лоб и добавил: — завтра в домовой церкви рождественская служба, а потом — жирный телец на завтрак. Хочешь что-нибудь перекусить сейчас?

Источник: http://lady.webnice.ru

Похожие записи: