Есть всего одна вещь, которую я ненавижу в этом мире. Это вездесущий и неистребимый «закон подлости». Эта подлюга (извините за тавтологию) всегда вылезает там и тогда, где

его не ждут. Словно прыщ на мягком месте — вроде бы невидно, но сидеть неудобно. И сегодня, тридцать первого декабря, доказывал этот закон начальник моего Андрюши.

 — Бэмби, ты же знаешь, что я не могу не ехать! Сергей Михайлович только и ждет повода дать мне пинка.

 — Спорим, твой Сергей Михайлович со спокойной совестью будет сегодня уплетать за обе щеки «оливье» и запивать его советским шампанским!

 — Оля! — В голосе Андрея появились стальные нотки. — Мы уже не раз говорили об этом. Ты же хочешь и дальше обходить вещевой рынок стороной, игнорировать общественный транспорт и посещать свои спа-салоны? Тогда я выйду за порог, сяду в поезд и поеду в Москву.

Я состроила так ненавистную мужем «свинячью» мордочку. Злодейский взгляд суженных глаз под нависшими бровями и губки розочкой всегда действовали на него похуже любых рыданий. Но сейчас, почему-то, мой коронный номер потерпел фиаско.

 — Нет, ну, если ты предпочитаешь перебраться в хрущевку к родителям, — начал он, хитро прищурившись, — то я только «за». Не придется платить фантастическую квартплату.

 — Когда ты вернешься? — Прошипела я через паузу.

 — Не позднее второго числа. — Ответил любимый и слишком шустро подхватил дорожную сумку.

Чмокнув меня в губы и попрощавшись, Андрей распахнул дверь и заскочил в лифт.

 — Рабовладелец твой Петрушин! — Крикнула я вдогонку, довольная, что последнее слово осталось за мной.

Мой муж — Андрей Феофанов — самый успешный юрист в нашем провинциальном городе. И его руководитель прекрасно понимал, что рано или поздно Андрей сядет в кресло генерального прокурора области. Сергей Михайлович сам грезил этой должностью и не выносил конкуренции. Хотя и был весьма посредственным работником (по словам наших общих знакомых). Поэтому он, всеми правдами и неправдами, пытался сжить моего суженого со свету.

Чтобы сохранить нам, и обеспечить будущим детям (над созданием которых мы работали уже две недели), безбедное существование, Андрею приходится выполнять любую прихоть начальства. А мне, как его жене, стойко переносить эмоциональные лишения.

Дни рождения, свадьбы и похороны, день влюбленных и первомай — любой праздник не обходился без звонка Петрушина и внезапного исчезновения мужа с пиршества. В какой-то степени, это стало нашей семейной традицией.

Вот и сегодня, в канун Нового года, он укатил в Москву, а я осталась одна.

Чтобы этому Петрушину повылазило!

Я оглядела комнату. Бедная сосна так и осталась наполовину украшенной, праздничный стол резал глаза пустой белоснежной скатертью, а на диване следы нашего бурного процесса зачатия. Я всхлипнула и захлопнула дверь в зал.

А мы ведь хотели отметить Новый год как семья. Вдвоем, впервые за четыре года. А теперь я осталась одна. И даже не успела вручить Андрею новую бритву и зажим для денег. Вместе со слезами пришло отчаянье и грусть. Можно было бы пойти к соседям или друзьям. Они уже привыкли, что муж срывался с места, чтобы сохранить работу и приносить каждый вечер домой отменный кусок говядины. Но они снова начнут ругать его и жалеть меня, словно жену декабриста. Нет уж, я и сама могу себя пожалеть.

Походкой обреченного на казнь, я прошла в спальню и вскрыла тайник мужа. В прикроватной тумбочке был оборудован небольшой бар, где Андрей хранил особо дорогие вина и выдержанный коньяк. Именно с его помощью я и решила подпитать жалость к себе.

Сделав внушительный глоток прямо из горлышка и закашлявшись, я вспомнила, что ненавижу этот напиток.

 — И каким образом эти армяне присуждают звездочки такой бурде? — Задала я вопрос в пустоту и навострила ушки. Вдруг случится новогоднее чудо, так раскрученное в фильмах и книгах, и Андрей вернется и прочтет мне лекцию о создании алкогольных напитков. Тишина. В кино в такие моменты начинают петь сверчки.

 — Ну, хоть кто-нибудь!

Я наивно подняла глаза к потолку. Через пять минут созерцания идеально покрашенной поверхности, я поняла, что на помощь никто не придет. Ни фея-крестная, ни ангел с нимбом и арфой, ни дьявол с контрактом на душу. Никто не собирается устраивать мне сказочный праздник. И я совсем одна в огромной квартире.

Захотелось забраться в кровать, накрыться с головой одеялом, принять позу эмбриона и пролежать так до приезда Андрюшки. Я сделала еще один глоток, сморщилась и передумала.

Я никогда в жизни не хандрила.

 — Я полюбил тебя за неиссякаемую жизнерадостность и оптимизм. — Всегда говорил Андрей.

Вот только сейчас эти качества испарились без следа. А я из последних сил сдерживала слезы. И это причиняло острую боль.

Мне повезло родиться в отличной семье. Я никогда не знала разочарования, не испытывала душевных мук и не слышала отказов. И позволила себе капризничать только после свадьбы с Андреем. Я всегда закрывала глаза на его постоянные отлучки или слишком частые ночевки в офисе. И только сегодня почувствовала смертельную усталость от такой жизни. Устала целыми днями не видеть любимого из-за того, что он прячет за решетку насильника или борется за пожизненное заключение убийце. Нет, Андрей, конечно же, делает правое дело. Эта работа очень важна. Но как же я?!

Снова подступили слезы, но я утихомирила рыдания новой порцией коньяка.

 — Ешкин кот! Я же так сопьюсь! — Проворчала я, глядя в бутылку. — Надо что-то делать!

Я вернула наполовину пустую бутылку на место и принялась думать. Как бы заманчива не была идея забраться в угол и дожидаться там мужа, чтобы он оценил мои страдания и замучился угрызениями совести, я смело отмела эту затею. Да и что Андрюша подумает о своем любимом олененке, если найдет меня за плинтусом?! Нет уж, дудки! Я отмечу новый год, да так, что ему будет завидно.

Но сначала надо вернуть хорошее настроение!

Помочь в достижении этой цели могла помочь только Изабелла. Вообще-то, по паспорту, подруга звалась Екатериной Пушаниной. Но после удачного замужества сменила имя на Изабелу Тишман, ссылаясь на какую-то там карму, ауру и прочую подобную чушь. Да и ее муж, местный бензиновый король, был только «за». Он с детсва ненавидел имя Катя, потому что его злобная и страшная как смертный грех няня гордо носила это имя.

 — Оленька! — Пропела подруга в трубку, изображая умудренную опытом матрону. — Я предчувствовала, что ты позвонишь.

 — В своей стекляшке разглядела? — Огрызнулась я.

Вот уже несколько месяцев, как Иза открыла в себе третий глаз. И всерьез верила, что должна нести свой дар в массы. Поэтому быстренько купила однокомнатную квартиру в центре города, оборудовала офис потомственной ясновидящей, где и принимала богатеньких клиентов.

 — Это хрустальный шар, дорогуша! И он здесь не причем. — Не обиделась Иза. — Я предвидела это!

 — Да весь город был уверен, что Андрей уедет на этот новый год. — Вздохнула я.

 — И это тоже. — Не стала спорить она. — Хочешь к нам? Подожди.

На том конце провода послышался шорох одежд, извинения и цокот каблуков.

 — Блин, перед праздниками все как сговорились. — Через минуту пожаловалась Изабелла обычным голосом. — Все прут и прут. Расскажи им, видите ли, каким будет год грядущий. Так чего ты хотела-то?

 — Пусть там твои потусторонние помощники поищут мой оптимизм.

 — Бедняжка! — Словно не слыша мою просьбу прошептала Иза. — Может, правда, к нам? Юрик там чего-то напридумывал, а мне не говорит, козел безрогий.

 — Нет. Просто подскажи, как вернуть новогоднее настроение

 — Ну, это просто. Позитивное мышление!

Я фыркнула:

 — Пробовала. Андрей не вернулся. И помощники не появились.

 — Чего? А ладно. Самый просто способ — физические упражнения и улыбка!

 — И кому мне тут улыбаться — Взвизгнула я.

 — Себе, дорогая. Себе. В зеркало.

Изабелла отключилась, а я задумалась.

 — Улыбнуться себе? Так, где у нас тут зеркало?!

Я вышла в прихожую и подошла к огромному гардеробу. Одна из створок шкафа-купе был полностью зеркальной и отражала меня во всей красе. Высокая, стройная, с большой грудью и упругой попкой девушка выглядела неважно. Густые рыжие волосы все еще оставались растрепанными, а большие голубые глаза опухли и покраснели. И как этому чучелу улыбаться? Я представила, насколько страшно было тому еноту из детской сказки. Конечно, увидишь такое в озере и такого дашь деру!

Вздохнув, я подошла поближе. Улыбаются даже младенцы. Что же, я не смогу растянуть рот от уха до уха?! Белые, ровные зубы показались из-за губ, и я вздрогнула. Вот уж не думала, что идеальная улыбка так ужасно смотрится на фоне загорелой кожи.

 — Стою тут, как дура. — Проговорила я сквозь стиснутые зубы через несколько минут, — люблюсь в зеркало. А эффекта и нету. Только лицо онемело.

Я махнула рукой — пустая трата времени. Повертев головой для верности и убедившись, что права, решила перейти ко второму пункту. Уж гимнастику я точно без труда смогу проделать. 10 раз присев, сделав два подхода наклонов и растянувшись в шпагате, я снова достала коньяк. Налив порцию в стакан, решила, что можно закончить с упражнениями. Может быть, сделать что-нибудь собственными руками? Тоже ведь своеобразная зарядка.

Я в сотый раз перемешала саталы, пожарила котлет и открыла 5 бутылок шампанского. Все это тоже оказалось бесполезным. Настроение как не было, так и нет.

И тут я вспомнила, что почти месяц прошу Андрюшу прибить полочку в большой комнате. Наша видеотека росла, а место убывало. Я решила повесить новые полки. Вот вам и физические упражнения. И делать это я буду собственными руками. А уж радость и гордость точно вернут отличный настрой. А когда приедет муж, то поймет, что его дражайшая половина не так уж и беспомощна и вполне сможет обходиться без него. Дело было за малым — найти гвозди и молоток.

Молоток я нашла на балконе, где Андрюша хранил все свои мужские штучки — разобранный аккумулятор, спиннинги, разные инструменты. А вот с гвоздями возникла проблема. Откуда мне знать, какие именно нужны. Немного подумав, я остановила выбор на самых длинных и больших. Очень уж мне понравилась интересная резьба на ножке и крестообразная выемка на шляпке.

Вооружившись, я направилась в комнату. Выбрав место рядом со старыми полками решила долго не тянуть. Приставив гвоздь к стене, я замахнулась молотком...

Мое удивление от отскочившего гвоздя заглушил душераздирающий крик боли. Я выронила молоток и зажала палец в руке. В ладонь уперся сломанный ноготь, а сам пострадавший орган пульсировал и горел, словно в огне.

 — Машу вать! — Вопила я. — Машу вать!

 — Олька, ты чего орешь-то? Милицию вызвать?

На мои нечеловеческие крики прибежала соседка. Баба Нюра пыталась успокоить подпрыгивающую на месте и матерящуюся меня.

 — Чего случилось-то? Чего? Чего дать-то?

 — Дайте умереть! — Взревела я. — Бляха муха! Как же больно. К чертям такое настроение!

 — А что хоть случилось-то? Чего за настроение-то? — Расспрашивала меня баба Нюра после того, как я успокоилась. А между конкретными вопросами интересовалась, куда пропал Андрей.

Пока я объясняла, в чем суть да дело, соседка цокала языком и мотала головой, словно китайский болванчик. Выслушав, она решила поделиться своими секретами хорошего настроения:

 — Оленька! Кто же так делает-то?! С мужиком я тебе, конечно же, не помощница. А вот с настроем — это да! Меня, например, очень веселят наши, советские комедии. Ой, как вижу Шурика, так прям от смеха чуть не писаюсь. Чесса слова! — Смеялась баба Нюра.

После того, как старушка ушла, выпив три чашки чая, я снова задумалась. Никогда не любила эти комедии. Мне и в жизни хватало приключений и несуразиц, чтобы увлекаться еще и придуманными. Поэтому из фильмов я предпочитала ужасы и боевики. Андрей частенько замечал, что для такой хрупкой и несамостоятельной девушки, я слишком уж кровожадная. Даже мелодрамы не перевариваю. Раздражают меня эти слащавые рафинированные мужчинки, которые полтора часа пытаются добиться гордой красавицы, чтобы зажить долго и счастливо. Но сейчас, находясь на грани депрессия, я могла согласиться на что угодно.

Прихватив коньяк, который уже начинал мне нравиться, в качестве анестезии, я отправилась в большую комнату, чтобы порыться в фильмотеке мужа. Вот уж кто мог похвастаться знаниями в кинематографе, так это Андрюша. Он смотрел все, что только снимали добрые дяди и тети режиссеры. От коммерческого проекта до европейского «кино не для всех». У него-то точно можно найти то, что посоветовала баба Нюра.

Диск я нашла довольно быстро — привлекло название. «Самогонщики». Мне подумалось, что сейчас оно как нельзя полно отражает мое состояние. Глотнув для храбрости горячительного напитка, я вставила диск...

Через двадцать минут положительный настрой не появился. Зато уровень алкоголя в крови значительно вырос. Как я ни старалась найти хоть что-то смешное в том, как три закадычных пьяницы пытаются поставить на широкую ногу самогонный бизнес, наблюдая, как дворовый пес портит им всю малину, ничего не получалось. Вся короткометражка сопровождалась моими саркастическими и, надо признать, не очень-то умными комментариями:

 — И куда ты поперся? Дался тебе этот пес! И так же ясно, что ментам сдаст эта живодюга! Бегите в Европу! Или туда, где нет экстрадиции.

В общем, метод бабы Нюры не сработал. Лишний раз убедившись, что компьютерные монстры и кетчупная кровь куда интереснее, я выключила телевизор. Тяжело вздохнув, обратила свое внимание на хвойное дерево в углу залы.

 — Нарядить что ли тебя, лесная красавица?

И опять мне никто не ответил. И сочла молчание знаком согласия.

Игрушки, мишура и лампочки находились рядом с сосной. Я шмыгнула носом, вспомнив, как утром мы с Андрюшей дурачились, начиная это новогоднее и семейное занятие. А теперь я буду делать в гордом одиночестве и в полной тишине, спокойно и размеренно. Я как попало повесила старинные, переданными нам родителями, стеклянные шары и фигурки животных, украсила ветви мишурой. Отойдя на несколько шагов, я воззрилась на двухметровый плод своих трудов почти что с материнской гордостью.

 — И я это, между прочим, сама сделала!

Похоже, что украшение елки дало больше позитива, чем все остальное вместе взятое. Я улыбнулась — сначала робко, а затем во весь рот. Вот теперь Новый год чувствуется. Осталось только лампочки повесить. Тогда моя сосна будет переливаться разноцветными огоньками и все будет прекрасно.

Я намотала гирлянду на дерево. Представив, что со стороны выгляжу словно гимнастка с лентой на арене, пьяненько хихикнула. Нет, мне определенно начинает нравиться коньяк. Закончив с этим делом, я вставила штепсель в розетку.

 — Елочка, гори! — Вскликнула я.

Елочка загореться не захотела.

 — Еще раз! Елочка, гори! — Все еще улыбаясь, повторила я.

Никакого результата.

И еще два приказа не возымели действия.

 — Говорю последний раз! Если ты сейчас, дерево облезлое, не загоришься, то я не знаю, что с тобой сделаю!

Еще пятнадцать минут я пыталась воздействовать на сосну всеми способами — угрожала, умоляла, слезно просила, даже подкупала тем, что переставлю из обычного деревянного креста в ведро с песком и землей. Ничего. Ни маленькой вспышки, ни искорки.

Я упала на колени рядом с деревом и залилась горючими слезами. Да что же это такое! Бедная я, несчастная! Ничего у меня не выходит. На дворе самый великий праздник на свете, а сижу пьяная и зареванная на полу с подогревом с пустой и холодной квартире. Рядом нет самого любимого и дорогого человека. Никого, кто бы помог, пожалел, приласкал и успокоил. Даже собачки. Та, хотя бы, лицо полизала бы. Прав был Андрей — я самая несамостоятельная девушка в мире. Даже мясо, судя по запаху, подгорело.

 — Знаешь, тебе не хватает бантика на голове.

 — Кажется, у меня галлюцинации. — Жалобно простонала я, но оглянулась.

На пороге стоял Андрей, улыбаясь и покачивая головой. Сумки у ног, дубленка нараспашку, а в руках огромный букет роз.

Я вскочила и бросилась к любимому в объятья. И все говорила и говорила. Рассказывала, как провела этот день, ставший самым кошмарным в моей жизни.

 — Тихо, Олененок! Я уже дома. Сейчас спасем и елку, и мясо, и праздник.

 — Дрюнечка, — испугано протянула я, — а ты больше не уедешь?

 — Нет, любимая, не уеду.

Я облегченно выдохнула и крепко поцеловала мужа в губы. Он сжал меня в объятьях и ответил с такой страстью и нежностью, что подкосились ноги. Мне хотелось стоять с ним вот так всю жизнь, лишь бы он не выпускал меня из кольца сильных рук. Но Андрей высвободился и прошел в зал.

Я наблюдала, как он проверял гирлянду, как ловко его пальцы перескакивали от одной лампочки к другой. И как он жевал губы, когда напряженно думал, как почесывал курносый нос, который я так люблю целовать.

Как же приятно было наблюдать за Андреем, когда тот выполнял мужскую работу. Тем более что не так часто его за этим можно застать. Я боялась пошевелиться, даже вздохнуть, лишь бы не нарушать ту идиллию, что принес с собой любимый мужчина. Он одним своим появлением смог поднять мне настроение и вернуть веру с новогоднее чудо. Я любовалась им и думала, что невозможно так сильно любить человека.

И вдруг я ясно осознала, что как бы ни злилась на него, как бы ни сердилась, Андрей всегда рядом. Он оберегает меня, защищает и, как это ни странно, снисходительно смотрит на всем мои капризы. Только он — такой родной, любимый и незаменимый — является моим вдохновение, моим смыслом жизни, моим настроение.

 — Я люблю тебя, Андрей! — Прошептала я.

 — И я тебя люблю, Бэмби. А кто выпил мою коллекционную бутылку коньяка?

Я рассмеялась и снова кинулась в объятья любимого Деда Мороза!

Похожие записи: